Дети войны: своими словами
Эвакуированные в СССР испанцы рассказывают свои истории
С 1936 по 1939 год в Испании шла гражданская война. Генерал Франко при поддержке фашистской Италии, режима Салазара в Португалии и нацистской Германии пытался свергнуть правительство Второй Испанской республики, которому помогал СССР. В этот сложный период республиканцы приняли решение эвакуировать из страны своих детей — так почти 3000 испанских мальчиков и девочек оказались в СССР. Они жили и учились в специальных детдомах, после Великой Отечественной войны получили профессии, стали работать — до 1956 года никто из них не имел возможности вернуться в Испанию или увидеть родных. Кто они, испанские «дети войны»? Те, кто навсегда остался в России, и те, кто вернулся на родину. Почти русские и почти испанцы — оказавшиеся между двумя идеологиями, странами, языками — двумя реальностями. Но несмотря ни на что прожившие яркие и интересные жизни. Это коллективный портрет поколения испанских «детей войны».
Дети войны: своими словами
Эвакуированные в СССР испанцы рассказывают свои истории
С 1936 по 1939 год в Испании шла гражданская война. Генерал Франко при поддержке фашистской Италии, режима Салазара в Португалии и нацистской Германии пытался свергнуть правительство Второй Испанской республики, которому помогал СССР. В этот сложный период республиканцы приняли решение эвакуировать из страны своих детей — так почти 3000 испанских мальчиков и девочек оказались в СССР. Они жили и учились в специальных детдомах, после Великой Отечественной войны получили профессии, стали работать — до 1956 года никто из них не имел возможности вернуться в Испанию или увидеть родных. Кто они, испанские «дети войны»? Те, кто навсегда остался в России, и те, кто вернулся на родину. Почти русские и почти испанцы — оказавшиеся между двумя идеологиями, странами, языками — двумя реальностями. Но несмотря ни на что прожившие яркие и интересные жизни. Это коллективный портрет поколения испанских «детей войны».
Москва
«Мне сказали, что в Испании были проблемы с продуктами при Франко, и я посылал 3−4 посылки в год. Колбаса хорошая копченая, сгущенное молоко, кофе арабика. И еще слал родителям 50 рублей — столько разрешали ежегодно как материальную помощь».
«Я с корабля сказала папе, что не хочу ехать.
Он спросил: „Почему?“ А я сказала: „Потому что чувствую, что это навсегда“».
Он спросил: „Почему?“ А я сказала: „Потому что чувствую, что это навсегда“».
«Нас эвакуировали из Рентерии, и мы попали в Гернику. У Пикассо есть картина „Герника“, о жестокости фашизма, я как раз оказалась в этой бомбежке».
«В Испании вы нигде не увидите памятник Франко, а тут везде Ленин с рукой стоит. Ну вот куда он показывает рукой?»
«Когда мы приехали в СССР, показалось, будто мы попали в рай. И этот рай длился до 1941 года, война началась, рай кончился и пошли мучения».
Бильбао
«Я окончил геологоразведочный и был всегда единственным испанцем в Сибири. С 1948 по 1961 год вообще с испанцами не встречался. В Сибири их мало. Может, они там и есть, но разве их найдешь?»
«Испанские врачи даже не думали, что мы врачи. Когда мы приехали сюда, они не верили, что женщина может быть врачом, почти все были мужчинами».
«Я перевожу русские стихи, трачу свои деньги и тысячи часов жизни. Каждые два месяца — триста стихотворений. „Дурак“, — скажут. Нет! Это я для России, для моей второй Родины!»
Хихон
«Нашу историю должны знать все, потому что это же ужас: из Испании с 1937 до 1939 года выехало 36 000 детей. Это целое поколение! И жизнь испортили очень многим, потому что не все имели счастье попасть в Союз, их усыновили, они потерялись. В Союзе было запрещено отдавать детей в семьи».
«Коммунист был хуже черта. Говорили, что в Советском Союзе у коров нет хвостов, что нам делали рубашки и платья из старых занавесок».
«Мы набрали картошки, на кухне своровали кастрюлю, пошли вечером к речке и сделали то же самое, что 60 лет назад в Куккусе. Испекли картошку, поели с удовольствием, кастрюлю утопили в речке».
«Че Гевара все сделал для того, чтобы наши родители приехали на Кубу. Для нас с Арасели это была первая встреча с ними за 30 лет».
«Второй секретарь обкома говорил: "Омск закрытый город". А я говорю: "Где тут замок? Где он закрыт-то?" В общем отказали мне, так я не приехал на встречу с матерью».
«Я закончил МАРХИ, проработал в СССР 36 лет. Реконструировал полностью Ивановский интернациональный дом-интернат. Там было 22 национальности. В том числе испанцы, остававшиеся из последних расформировывавшихся детских домов».
«Когда мы, дети войны, встречаемся вместе, говорим на новом языке — наполовину на русском, наполовину на испанском. Например, если на русском "кататься на коньках", то мы по-испански говорим "konkiar". На русский манер переделываем слова».
Сан-Себастьян и Рентерия
«Когда я приехала в первый раз в отпуск в Испанию и сошла с поезда, я не могла ходить. У меня просто остановились ноги. Такие были нервы, так давно я сюда хотела. Встречали 50 или 60 человек, которые были в детдомах».
«Где есть жизнь, там и живешь. Но как бы я ни жил, где бы ни жил, меня все равно тянуло в Сан-Себастьян».
«Там мы были испанцы, а здесь мы русские. До сих пор. Тяжело пришлось — критиковали, что мы были в Союзе и не ходили молиться. Конечно, не ходили. Мы верили в природу и науку».
Контакты
Интервью © Анна Граве
Фото © Михаил Платонов
Фото © Михаил Платонов